Комментируя постановления судов по делу № 49-КГ20-26-К6 с опорой на немецкую доктрину и правоприменительную практику, автор приходит к выводам о том, что при фальсификации подписи залогодателя на спорном «договоре залога (ипотеки)» последний должен считаться заключенным с соблюдением простой письменной формы, что фальсификатор действовал в качестве представителя без полномочия и что «договор залога» был одобрен уполномоченным представителем залогодателя через исполнение этого договора — совершение распорядительной сделки, непосредственно направленной на возникновение права залога. В статье отмечается ошибочность позиции суда первой инстанции, который при новом рассмотрении дела не учел наличие между сторонами отношений представительства без полномочия и не применил ст. 183 ГК РФ.
Ю.В. Байгушева